Как Церковь ухитрилась предать анафеме журналиста-атеиста

28.11.2009 СМИ/РПЦ

Елена Рыковцева: Уникальный случай в истории журналистики: корреспондент газеты "Правда" Олег Дементьев предан анафеме. Так журналистов еще не наказывали. 17 августа Псковская епархия Русской Православной церкви опубликовала на своем интернет-сайте следующий текст: "В связи с непрекращающейся гнусной клеветой и сатанинской ложью в адрес насельниц Спасо-Елеазаровского монастыря и в частности игуменьи Елисаветы (Беляевой) автор статьи ""Осиное гнездо" под золотыми куполами" в газетах "Псковский рубеж" и "Правда" №5 Дементьев Олег Владимирович решением Епархиального Совета Псковской Епархии отлучается от православного церковного общения и предается анафеме - проклятию. Лицо, преданное анафеме, не имеет права участвовать в церковных таинствах, быть отпеваемым и похороненным на православном кладбище после смерти. С таковым ни один верный не должен иметь никакого общения".

"Таким образом, - комментирует "Независимая газета", - псковский журналист Дементьев стал вторым после Льва Толстого тружеником пера, преданным полному отлучению от Церкви. Разница только в масштабах. Великого писателя в 1901 году анафематствовал Святейший Синод за роман "Воскресение", где подвергались критике вероучение и церковная практика русского православия. Псковский журналист основы христианства сомнению не подвергал, а лишь критиковал местных священнослужителей за их несоответствие, по его мнению, образу достойных служителей Церкви".

Корреспондент газеты "Правда" по Псковской области Олег Дементьев с нами на связи сегодня.

Олег, скажите нам сразу, "новый Лев Толстой" – это льстит вашему самолюбию?

Олег Дементьев: Вы знаете, я преклоняюсь перед этим писателем. И сравнивать себя с ним не имею никакого права. Потому что это великий писатель, который написал "Войну и мир", который написал массу других романов. А за роман "Воскресение" был подвергнут анафеме. Но он был графом. А я более скромный человек. Когда подвергают анафеме по понятиям - подвергают человека, который верующий, а я лично атеист, хотя я уважаю все конфессии, уважаю православие, у меня много знакомых и друзей среди православных людей, среди священников, я к ним очень тепло отношусь… Но дело в том, что у нас отдельные служители вместо поклонения Богу, стали на первое место ставить поклонение "золотому тельцу". Вот это у меня вызвало такую реакцию.

Елена Рыковцева: Хочу уточнить, что анафеме подвергнут не только журналист, но и атеист. Замечательный случай.

В нашей студии сегодня журналисты, специалисты по религиозной тематике – это обозреватель "Новых известий" Михаил Поздняев и главный редактор журнала Russia Profile Андрей Золотов.

Я знаю, Андрей, что вы человек православный. И я не знаю, как вам теперь быть, общаясь с Олегом Дементьевым. Я вычитала в этом заявлении, что с таковым, как Олег, «ни один верный не должен иметь никакого общения». Как же нам сегодня разговор строить?

Андрей Золотов: Мы подумаем об этом, сами разберемся. Кроме всего прочего мы ведь еще и журналисты, общаемся на радио. Мы будем решать этот вопрос в личном порядке.

Михаил Поздняев: А потом мы все-таки говорим по телефону.

Смех в студии

Елена Рыковцева: Да, насчет телефона нет указаний. Так что, может быть, вы ничего не нарушаете.

Все вместе мы попробуем оценить соразмерность содеянного наказанию, но первым делом разберемся с содержанием содеянного, то есть текстом статьи. Итак, суть публикации понятна уже из ее подзаголовка: "Настоятельница Спасо-Елеазаровского женского монастыря РПЦ МП в Псковской области держит в страхе всю округу". И вот как содержание статьи излагает портал "Кредо.ру": "Судя по устойчивым слухам, игуменья "заставляет послушниц заниматься проституцией", поставляет их "крутым" бизнесменам, взимая "за ночь любви" от 1,5 тысяч долларов"; незаконно ведет строительство "виллы и резиденции стоимостью 200 тысяч долларов" и "крупный дом, стоимостью 700 тысяч долларов или миллион"; понуждает жителей деревни совершать кабальные сделки по продаже монастырю своих домов ("скупает дома за бесценок"); незаконными действиями, путем угроз и давления изымает собственность (в виде земли и домов) у жителей деревни; незаконно "прихватила" для монастыря землю; по отношению к жителям деревни ведет себя грубо, агрессивно, что создает ненависть у населения и "еще более усиливает тяжесть жизни людей".

Материал очень большой, и сделан он с опорой исключительно на свидетельства местных жителей. Их фамилии в материале указаны. Все эти истории рассказывают живые конкретные люди. Он, этот материал, на меня произвел сильное впечатление, учитывая ту дискуссию, которая ведется в обществе – стоит ли государству так уж лихо передавать церкви ее прежнюю собственность. Но в этом материале речь идет о том, что церковь прихватывает и чужое. Какое впечатление, коллеги, произвел этот текст на вас?

Михаил Поздняев: Он достаточно сумбурный. Его можно разделить – отделить зерна от плевел. Там есть нечто из области басен, из такого антиклерикального фольклора, вроде того, что молоденькие монашки сидят на берегу пруда, покуривают, попивают водочку, распевают какие-то куплетцы.

Елена Рыковцева: И портят молодежь.

Михаил Поздняев: Да, портят молодежь. А еще содержится упоминание, что по слухам матушка ими еще и приторговывает. С другой стороны, там огромный массив информации, который я готов счесть за правду. Потому что нечто подобное или точно такое же происходит в других епархиях.

Елена Рыковцева: Вот это прихватывание земель.

Михаил Поздняев: Да. Причем речь идет даже не о возвращении церковного имущества, а храмов и каких-то строений. Вот был конфликт в Рязани по поводу возвращения архиерейского дома, так называемого Дворца Олега, который не является культовой  постройкой. Это чисто гостиничная такая постройка. Тем не менее, правящий архиерей очень за нее яростно боролся, чтобы там поселиться. И речь идет о землях. Как известно, до революции церковь была крупнейшим землевладельцем.

Елена Рыковцева: А в этой публикации речь идет о землях, к которым церковь не имеет никакого отношения!

Михаил Поздняев: Там еще один вопрос был. Как она будет этими землями распоряжаться? Если эти земли будут переходить в собственность той же матушки – это одно дело. Если на этих землях трудники будут что-то такое выращивать, как в Сарове, огороды у них там совершенно замечательные, это совсем другое дело. Но, во всяком случае, все, о чем Олег Владимирович рассказал в этом материале, я готов счесть за правду.

Елена Рыковцева: Андрей, ваше мнение.

Андрей Золотов: Что касается содержания статьи, я почти полностью согласен с Михаилом. За годы работы у журналиста возникает определенный индикатор в мозгу на правду и неправду. Я могу сказать, что значительная часть материала из этой статьи, хотя я не проверял эту информацию, но она правдоподобна и заслуживает внимания и интереса. Но при этом, конечно, это такая каша. Насколько эта каша злонамеренная – не буду судить. Могу предположить, что автор по каким-то своим причинам захотел разоблачить. Разоблачительный пафос возобладал, и он все это дело вылил. А что касается положения в монастырях, вопросов с землями, конфликтов с собственности – этого очень много. Возникают очень серьезные случаи, когда, скажем, есть монастырь, в котором в советское время обычно устраивали какое-то учреждение - или это психдом, или это пионерлагерь, или еще что-то. Когда начинается процесс возвращения монастыря - обычно это длительный период, когда они сосуществуют рядом. Нужно иметь очень большую тонкость в этих отношениях, чтобы не поругаться. И мы все прекрасно знаем, при строительстве новых храмов обязательно находятся местные жители, которые говорили – у нас здесь был сквер, мы тут с собаками гуляли, а теперь какие-то пришли православные и хотят строить храм, зачем нам это надо.

Михаил Поздняев: И будут нас будить по утрам.

Андрей Золотов: И будить нас будут колоколами. Еще один фильтр, через который это надо пропустить, что всегда или почти всегда, когда какой-то происходит церковно-восстановительный проект, обязательно находятся недовольные. Эти недовольные прибегают к самым различным способам, чтобы дискредитировать тот или иной приход или монастырь, который этим занимается.

Елена Рыковцева: Но в этой конкретной ситуации, хочу объяснить слушателям, речь идет о том, что есть некая деревня, которая находится рядом с монастырем, в которой люди запуганы конкретной игуменьей. Они боятся продавать и покупать, совершать сделки со своим имуществом, потому что, с их слов, в их адрес звучат угрозы, что если вы этот дом купите, ваши дети ослепнут. Если вы на этой горе поставите хату, вас постигнет проклятье. И все это, с точки зрения автора, подчинено тому, чтобы настоятельница получила полный контроль над этими землями.

Андрей Золотов: Елена, мы знаем случаи жутких злоупотреблений со стороны настоятелей или настоятельниц монастырей и других церковных деятелей. Поэтому я говорю, если бы я как журналист этим материалом занялся, то я бы эту статью взял и поехал это дело все проверять и смотреть. А в том, что касается положения в монастырях, в частности, в женских монастырях, то в кругах православной общественности это очень серьезная тема для внутреннего обсуждения. Пару лет назад вышла замечательная книжка по этому поводу, написанная одной монахиней, которая по-прежнему держит свое инкогнито. Книжка эта тоже серьезно обсуждается. И с точки зрения положения в современных монастырях не секрет, что там далеко не все так благополучно.

Елена Рыковцева: С точки зрения морали и нравственности.

Андрей Золотов: Да, с точки зрения порядка, морали и нравственности. Даже морали и нравственности на второе поставлю место, с точки зрения порядка, духовного строя этих монастырей.

Елена Рыковцева: Олег, а как вы сейчас все это оцениваете? Это же старая публикация. Уже прошло время – 1,5 года с момента ее выхода. Вы сейчас не думаете о том, что, может быть, не нужно было сваливать в одну кучу поведение молодых и юных насельниц, которые сидят на берегу и покуривают, и давление в адрес местных жителей со стороны настоятельницы, которая пытается установить контроль над землями? Это все-таки две разные истории. Конечно,  немножечко сумбурно, и бездоказательно выглядит первая часть.

Олег Дементьев: Когда говорят о том, что сумбурно, что я смешал многие позиции… Но дело в том, что у меня конкретно есть имена послушниц, насельниц, которые беременели, которые рожали, но уже ушли из этого монастыря.

Елена Рыковцева: Давайте не будем эти имена сейчас называть.

Олег Дементьев: Пять человек уже. Об этом разговор тут особый. А по поводу того, что идет прихват земель – это совершенно точно. По данным Роснедвижимости, лично у Беляевой Татьяны Ивановны, матушки Елисаветы (главной героини) 14 участков, порядка 3 га в разных деревнях Псковского района. У ее подручной Брюзгиной Евгении Васильевны 181,23 га. Они организовали дочернюю ЗАО "Верхолино", в котором ни одной головы скота, ни одной единицы сельскохозяйственной техники нет. Идет торговля землей натуральная.

Елена Рыковцева: Олег, мы еще не говорили слушателям, что не только анафеме вас предавали, но был долгий судебный процесс. И вы проиграли этот суд. Значит ли это, что те люди, с опорой на чьи свидетельские показания вы делали этот материал, отказались от своих слов?

Олег Дементьев: Никто из людей не отказался. Но обвинение шло только в сторону ответчиков. Они требовали 2 млн., но суд присудил мне 20 тыс. Но суд-то еще не закончился. У меня сейчас подана кассация в Верховный суд.

Елена Рыковцева: Пока мы говорим о промежуточных решениях.

Олег Дементьев: А свидетели прямо говорили и даже больше фактов приводили. Валерий Михайлович Никитин, Татьяна Владимировна Иванова, местные жители, приводили то, что вы зачитывали из теста. Это их слова! Меня обвиняют в непрофессионализме. Я специально, зная, предчувствуя, что будет судебное расследование, дал расшифровку диктофонной записи этих людей, в том числе и Калиниченко, директора спортивной школы, школа олимпийского резерва по плаванью.

Елена Рыковцева: Как раз он и рассказывал о том, что монашки грешат.

Олег Дементьев: Конечно! У меня лично волосы зашевелились, когда я это все услышал. Естественно, я с матушкой встречался, но она уходила от разговора. Более того, когда вы говорите о землях, сейчас они проталкивают, требуют создать охранную зону собора Спасо-Елеазаровского монастыря, то есть смешивают два понятия. Там два памятника федерального значения – собор Трех святителей, и охранная зона вокруг него – 500 метров всего. А фактически - 3 тысячи гектаров – десять деревень, где нельзя ни пахать, ни сеять, а только с разрешения, указующего перста. Как вам это нравится?! Это все это проталкивают и подталкивают. Я вам говорю серьезно. Определенные силы специально выдали (мне просто внутренний голос подсказывает) эту анафему, чувствуя, что пойдет волна, которая сметет нашего митрополита Евсевия, который возглавляет Псковскую епархию, чтобы другим сесть на это место. Здесь огромные деньги!

Михаил Поздняев: Ой, как сложно!

Елена Рыковцева: На слух все это достаточно сложно воспринять. Я хотела еще раз уточнить, что, по сути, на этом огромном участке земли появилась вторая власть – альтернатива местной власти в виде этого монастыря, судя по тому, что говорит Олег.

Андрей Золотов: Олег, вы говорите, что вы с матушкой встречались и говорили. Почему же тогда в статье ее позиция не представлена.

Олег Дементьев: Она уклонялась. Она мне уже позвонила, когда я был в редакции в Москве. Она мне позвонила по мобильному телефону, еще не читая.

Андрей Золотов: Вы статью выпустили до того, как с ней поговорили. У вас не было желания для равновесия представить в статье…

Олег Дементьев: Я с ней встречался. Она производит впечатление спокойной женщины. Но когда местные жители не ходят в церковь, в этот храм, а ходят за несколько километров, это тоже, наверное, говорит о многом.

Андрей Золотов: Да. Но есть правило журналистское, что мы должны обязательно приложить максимум усилий к тому, чтобы все стороны того или иного конфликта имели возможность высказать свою точку зрения.

Елена Рыковцева: А если сторона отказывается беседовать, то мы пишем…

Андрей Золотов: Да, мы пишем: отказалась встретиться или встретиться не удалось. Читателю должно быть понятно, что вы пытались. В данном случае, я этого не увидел.

Елена Рыковцева: Теперь, когда слушатели поняли, о чем речь шла в статье, мы можем задать им вопрос: как вы расцениваете сам факт предания журналиста анафеме за публикацию в газете? Считаете ли вы, что церковь адекватно распорядилась возможностью наказания, которая у нее имеется?

Задам письмо с пейджера, который пришел: "Любовь Слиска скупила возле монастыря Спасо-Елеазаровского земли. А от претензий со стороны прокуратуры по акциям благополучно отбилась. Занимался ли журналист этим вопросом?" Я, по-моему, эту историю в вашем письме президенту Медведеву видела.

Олег Дементьев: Покупала она земли или нет, я точно не знаю, но то, что ее финансовый интерес здесь присутствует – это абсолютно явно. Она здесь бывала неоднократно. Я имею в виду Любовь Александровну Слиску. Приезжала она, а об этом даже не знали власти области, не знало Псковское областное собрание депутатов. Общается с ней матушка Елисавета очень четко. Имеется мобильный телефон. Этот номер и у меня сейчас есть. А то, как себя ведет матушка – тут подтвердят очень многие. В той же Роснедвижимости мне рассказывают такие случаи, что просто хамски вела себя, когда шло оформление земель: "Вы еще не знаете, с кем связались!" Отзванивается сразу Слиске. Слиска начинает их ругать, что вы там не помогаете и прочее, прочее, прочее.

Елена Рыковцева: Это с их слов опять-таки.

Олег Дементьев: Да, это со слов руководителей Роснедвижимости. Мне рассказывал это Аршавин.

Елена Рыковцева: Уважаемые коллеги, разъясните мне и радиослушателям, что означает "предать анафеме" неверующего человека? Как это вообще возможно отлучить человека от церкви, который ей не принадлежал?

Андрей Золотов: Я не понимаю. Объяснять-то тут особо нечего.

Михаил Поздняев: Абсолютно согласен!

Андрей Золотов: Я просто не понимаю, как это можно, потому что анафема – это самая высокая степень церковного прещения, которое существует.

Михаил Поздняев: Это свидетельство того, что человек отныне не принадлежит церковному сообществу.

Андрей Золотов: Грубо говоря, это именно свидетельство о том, что он больше не принадлежит. Когда он от него отпал, здесь не фиксируется. Кроме того, это свидетельство о том, что церковь не может о нем молиться. Это не есть проклятие в примитивном смысле слова, что он обязательно попадет в ад, потому что мы не можем за Бога сказать.

Елена Рыковцева: В этом заявлении слово "проклятие" присутствует.

Андрей Золотов: Что тоже меня немножко удивляет. Церковь говорит – этот человек не наш.

Елена Рыковцева: А он и не был их. Это первое. Второе. Допустим, он был верующим человеком. Но сам факт того, что за такую публикацию этот совет выносит такое наказание, как вы, Михаил, оцениваете?

Михаил Поздняев: Уже прошло бурное обсуждение этой истории. Отец Андрей Кураев назвал такую реакцию чрезмерной. Я бы назвал ее не только неадекватной, но идиотской. Во-первых, потому, о чем сейчас Андрей говорил. А, во-вторых, потому что анафема – это слишком серьезно не только для человека, на которого она накладывается, но и для тех, кто ее накладывает. Основы социальной концепции Русской Православной церкви 2000 года предоставили право архиереям за систематическое хуление имени Божьего, кощунство, высказывание клеветы в адрес людей церкви… Но анафема там даже не упоминается – просто накладывать церковное прещение. То есть это что может быть? Человека отлучить от причастия. Человека на какое-то время подвергнуть еще какому-то дисциплинарному взысканию. Но анафема – это крайняя мера. Это то, что называется назад дороги нет. В постсоветский период было только три случая предания анафеме. Я не помню, митрополита Александра Введенского, вождя обновленцев, предавали анафеме?

Андрей Золотов: Осипова предавали.

Михаил Поздняев: Александра Осипова.

Елена Рыковцева: Глеба Якунина.

Михаил Поздняев: Отца Глеба Якунина, киевского митрополита Филарета Денисенко, который объявил себя патриархом Киевским, и участников вооруженного конфликта в октябре 1993 года.

Андрей Золотов: Причем, и в случае с Глебом Якуниным, и в случае с Филаретом Денисенко не сразу была анафема. Перед этим были другие прещения. Того же митрополита Филарета Киевского сначала запретили, потом извергли из сана и лишь потом, когда как крайняя мера и уже назад дороги нет, было ясно, что это раскол.

Елена Рыковцева: Да, но эти люди принадлежали к церкви.

Андрей Золотов: Да. Здесь для мирянина, насколько я понимаю, возможно отлучение от причастия на какой-то срок или до покаяния или что-то. Я еще один случай хочу припомнить. В 1997 году, 12 лет назад, Священный Синод вынес постановление, взывающее к совести журналистов газеты "Московский комсомолец" и "Русь православная". Там подразумевались Сергей Бычков и Душенов. Там была такая формулировка, что их действия заслуживают канонических прещений. Тем не менее, церковь от них воздерживается и взывает к их совести и так далее и так далее.

Елена Рыковцева: С Диамидом как долго тянули, сколько раз угрожали этим же.

Андрей Золотов: Поэтому, конечно, это говорит еще и о характере принятия решения Псковской епархии. Мы знаем несколько громких церковных скандалов, связанных именно с Псковской епархией, связанных с решениями владыки Псковского и Великолукского Евсевия. Речь идет о запрещении священослужения всемирно известного иконописца архимандрита Зинона Теодора.

Михаил Поздняев: История с отцом Павлом Адельгеймом.

Андрей Золотов: Да. Теперь вот эта история. Некоторые заявления владыки Евсевия, которые попадают в так называемую центральную прессу, также отличаются солдафонским таким подходом к церковно-общественным делам.

Елена Рыковцева: Если прав Олег, это я читала в его интервью, что эта настоятельница коллега Евсевия, он привез ее из Москвы, то может быть, тут какие-то дружеские чувства еще взыграли, добавило это ему эмоций, Евсевию?

Олег Дементьев: Я не знаю, какие там дружеские или недружеские. Я имел в виду, что она из Сергиева Посада. Она была директором школы искусств. А в то время Евсевий там служил. Она не прошла никакого монашества. Она сразу же была назначена настоятельницей Спасо-Елеазаровского монастыря. Да, то, что монастырь возрождается – это очень положительно. Тут разговора никакого нет. Но, простите, земли не были оформлены. Только в 2009 году они спохватились и оформили эти земли. А раз не оформлены земли, там нельзя было ничего строить. Там очень много нарушений – одно на одном. За эти нарушения, за игнорирование они были наказаны. Был штраф в 10 тыс. рублей.

Елена Рыковцева: Кто был наказан?

Олег Дементьев: Монастырь был наказан. Они проиграли псковскому райп

Последние публикации на сопряженные темы